Павел Катцын ("Городские новости") сделал интервью с регбистом, который перед прошлым чемпионатом сенсационно перешёл в “Красный Яр”.

— Ребята рассказывали, что даже на собрании в начале прошлого сезона он говорил обо мне. Я пришёл в “Енисей-СТМ” в 2002 году. Для меня Александр Юрьевич был больше чем тренер, видимо, и я для него тоже. Поэтому он так расстроился. А почему не получилось? Мне захотелось что-то поменять. Слишком много лет провёл в одном клубе. Несколько сезонов вместо Первухина главным тренером был Вакиль Валеев, с ним у меня как-то не сложились отношения — не сошлись характерами. Это стало одной из причин перехода. Решил выйти из зоны комфорта. Около года думал об уходе. Взвешивал все за и против. Отыграли сезон, стали чемпионами, потом начались еврокубки. После одной из игр я решил, что ухожу из “Енисея”. Кроме того, “Красный Яр” предложил мне лучшие условия, после “СТМ” их повторил, но было слишком поздно, решение я уже принял. Заднюю было бы неправильно включить. Останься в “Енисее”, переступил бы через себя, этого сделать никак не мог.

— Сейчас уже достаточно времени прошло после ухода, с Александром Юрьевичем в каких отношениях остались?

— Я к нему отношусь с огромным уважением, никакого негатива нет. А вот он на меня, как я думаю, сильно обижен. Поэтому никакого общения нет. Я не вижу ничего экстраординарного в том, чтобы перейти из “Енисея” в “Красный Яр” или наоборот. Писали, что я предал команду, какое же это предательство? Столько лет был в “Енисее”, всегда отдавался полностью. Поэтому никого не предавал, просто стал играть за другой клуб.

— Вы в отличие от сборников отыграли в “Красном Яре” весь сезон, но в самый кульминационный момент, перед вторым финалом Кубка России и решающим матчем чемпионата, травмировались. Бывший главный тренер “Яра” Игорь Николайчук очень сокрушался по этому поводу. А вы что чувствовали?

— Невероятно расстроился. Фактически весь год я готовился к финалу чемпионата. Не сомневался, что к нему подойду в оптимальной форме. И вдруг в ничего не решающем матче травмируюсь. Сделал обследование, выяснилось, что оторвалось сухожилие. До последнего надеялся сыграть, но потом понял, что к таким матчам надо подходить готовым на сто процентов, иначе будешь обузой для команды. Поэтому смотрел со стороны. На мой взгляд, финал чемпионата стал худшей игрой для “Красного Яра” в сезоне. Очень переживал на трибуне, хотелось выскочить на поле, помочь ребятам.

— Почему, на ваш взгляд, так получилось? “Енисей” ведь не придумывал ничего нового, сыграл в давление с первых минут, как и всегда. Но “Красный Яр” оказался к этому совершенно не готов, проиграв решающий матч уже в его начале. Неужели не предполагалось такое начало от соперника?

— У меня нет ответа. Я смотрел тренировки перед финалом, всё было нормально. Ребята были максимально мобилизованы. Когда же начался матч, глазам своим не поверил.

— Стало ли проблемой то, что весь сезон “Красный Яр” играл одним составом? А потом приехали сборники, и их сразу включили в старт. Были ли какие-то трения в коллективе из-за этого и повлияла ли такая ситуация на игру в финальном матче?

— Слышал такое мнение. Сборники весь сезон жили в своём режиме. Только прилетели из Японии, были не в лучшем физическом и психологическом состоянии. Но тут такая сложная ситуация. Как того же Василия Артемьева не поставить, капитана сборной? Только вот в финале он не был похож на самого себя, это и остальных касается. Не хочу обидеть ребят, но в свою силу сборники не сыграли.

— Для отечественного регбийного сообщества стало полной неожиданностью ваше невключение в заявку на Кубок мира. Ещё за год до турнира вы заносили три попытки Канаде. Могли ли вы перед началом сезона-2019 предположить, что окажетесь вне национальной команды?

— Я даже мысли такой не допускал. Был уверен, что попаду в сборную. Когда началась подготовка и меня не вызвали, это стало шоком. Все писали, звонили, спрашивали, не травмирован ли я, а мне даже ответить было нечего, потому что сам ничего не понимал. Никто из сборной со мной не выходил на связь после назначения Лина Джонса. Видимо, он решил, что возрастной игрок третьей линии ему не нужен. Я с ним вообще ни разу не общался. Смотрел игры на Кубке мира и не видел, в чём те, кто играл на моей позиции, сильнее.

— Раз вы ни разу не общались с Джонсом, значит, и никаких конфликтов с ним быть не могло. Может, были обиды у кого-то из его штаба?

— Какие с Джонсом могли быть конфликты, если я его видел всего пару раз издалека? Со штабом тоже ничего такого не было. Я знаю, что Марк Макдермотт, который тренировал сборную после отставки Первухина и до Джонса, хотел видеть меня в команде, но Лин был против.

— Когда парни из сборной готовились к Кубку мира, вы играли с “Булавой” из Таганрога и другими не самыми сильными командами чемпионата. Как удавалось настраиваться на эти поединки?

— Мне было очень обидно, даже не потому, что я здесь, а ребята там. Много думал и не понимал, почему так произошло. Переживал, потому что считал: я сильнее игроков, которых вызвали на мои позиции. Считал это абсолютной несправедливостью. Не только я так думал, большое количество людей из регбийного мира считали точно так же. Выходил на поле в матчах чемпионата страны, выкладывался полностью, но в мыслях был со сборной, до последнего надеялся, что решение поменяется и меня вызовут. Все эти мысли даже спать по ночам не давали. Где-то к середине сезона переболел этим, отпустил ситуацию и успокоился. Когда Кубок мира начался, я, конечно, смотрел матчи. Особо внимательно следил за ребятами, игравшими на моей позиции, и опять же не понимал, в чём они сильнее. Не хочу говорить о Джонсе плохо, но неужели он не видел, что я могу принести большую пользу? Во мне не обида сейчас говорит, а объективный взгляд на вещи. Всё-таки я в регби очень давно. Тому же Первухину вменялось в вину, что он только “Енисей” приглашает, возможно, где-то действительно были перегибы. Однако, с другой стороны, красноярские клубы сильнейшие в стране, логично, что сборную нужно формировать на их базе и добавлять регбистов из других команд, которые могут усилить состав. Джонс всё сделал по-своему и привлёк игроков, которые даже в чемпионате не на виду. Считаю, что главным тренером на КМ должен был работать Макдермотт. С ним мы обыгрывали Канаду, вели у Грузии до 75-й минуты. И вообще было видно, что растём на глазах. Неудивительно, что после Кубка мира такой провал произошёл. Когда в национальной команде не собраны лучшие игроки на сегодняшний день, трудно требовать от них чудес. Сейчас, может, и правильно проводить смену поколений, давать шанс молодёжи. Но на сам Кубок мира должны были поехать все сильнейшие, и не нужно было смотреть в паспорт и искусственно оставлять возрастных игроков вне турнира.

— Вам сейчас 37 лет. Кубок мира был последним шансом проявить себя на таком уровне, или вы считаете по-другому? И вообще чувствуете себя ветераном, или игры и тренировки по-прежнему даются легко, как, к примеру, 10 лет назад?

— На Кубке мира я уже не сыграю, это точно. Что касается собственных ощущений, то, как бы удивительно это ни звучало, чувствую себя лучше, чем в 18 или 25 лет. Занятия с железом даже легче стали даваться. Я просто стал сильнее. Скорость, резкость, выносливость — всё на таком же уровне. Я никогда не жестил, режим не нарушал, не гулял. Живу в обычном ритме, глобально ничего не менял. Видимо, организм такой, спасибо папе с мамой.

Вернуться в раздел «Новости»